Почитайте, кому интересно, это в самом деле отличный отрывок из книги Анджея Сапковского.

Признание Эсси в любви к Геральту. Душещипательный момент. Все слова, все до единого - правда.
Мы на всё готовы ради нужной нам "дозы", даже на унижение.

Геральт, - простонала Глазок, втягивая голову в плечи. - Мне так стыдно. Мне так стыдно того, что я чувствую какое-то проклятое бессилие, холод, озноб, как короткое дыхание…
Он молчал.
- Я всегда думала, что это прекрасное и возвышенное состояние души, благородное и восхитительное, даже если оно и лишает тебя счастья. Ведь сколько баллад я сложила о подобном. А это просто химия организма, Геральт, простая и всеохватывающая. Так может чувствовать себя больной, выпивший яд. Да потому что человек, выпивший яд, готов на все взамен за противоядие. На все, даже на унижение.
- Эсси, прошу тебя…
- Да, я чувствую себя униженной, униженной тем, что во всем тебе призналась, забыв о достоинстве, которое велит страдать молча… Тем, что своим признанием причинила тебе беспокойство, неловкость. Я чувствую себя униженной тем, что ты смущен. Но я не могла иначе. Я бессильна. Я отдана на милость сразившей меня болезни. Я всегда боялась болезни, того момента, когда стану слабой, бессильной, беспомощной и одинокой. Я всегда боялась болезни, всегда верила, что болезнь будет самым худшим, что может со мной приключиться…
Он молчал.
- Знаю, - зашептала она снова, - знаю, я должна благодарить тебя за то, что… что ты не используешь ситуации. Но я тебя не благодарю. И этого я тоже стыжусь. Я ненавижу твое молчание, твои изумленные глаза. Я ненавижу тебя. За то, что ты молчишь. За то, что не лжешь, что не… И ее я тоже ненавижу, твою чародейку, я охотно пырнула бы ее ножом за то, что… ненавижу ее. Прикажи мне уйти, Геральт. Прикажи мне уйти отсюда. Сама, по своей воле, я не могу, а уйти хочу, пойти в город, в трактир… Хочу отомстить тебе за свой стыд, за унижение, хочу найти первого попавшегося…
"Черт побери, - подумал он, слыша, как ее голос скачет, словно тряпичный мячик, катящийся по лестнице. - Расплачется, обязательно расплачется. Что делать, дьявол, что делать?" Державшие его руки Эсси задрожали. Девушка отвернулась и разразилась тихим, поразительно спокойным, несдерживаемым плачем. "Я ничего не чувствую, - отметил он с ужасом, - ничего, ни малейшего возбуждения. То, что сейчас я обниму ее, будет жест рассудочный, взвешенный, не спонтанный. Я обниму ее, потому что знаю - так надо, а не потому, что хочу. Я ничего не чувствую".
Он обнял ее, она тут же успокоилась, отерла слезы, сильно тряхнула головой и отвернулась, чтобы он не мог видеть ее лица. А потом прижалась к нему, сильно втиснув голову в грудь.
"Немного жертвенности, - подумал он, - всего лишь немного жертвенности. Это ее успокоит - объятия, поцелуи, тихие ласки… Она не хочет большего. И даже если хочет, то что? Немного жертвенности, совсем немного… ведь она красива и заслуживает этого… Если б она хотела большего… Это ее успокоит. Тихий, спокойный, нежный любовный акт. А я… Ведь мне все безразлично, у меня не возникает эмоций, потому что Эсси пахнет вербеной, а не сиренью и крыжовником, у нее нет холодной электризующей кожи, волосы Эсси не черное торнадо блестящих локонов, глаза Эсси прекрасные, мягкие, теплые и синие, но они не горят холодной, бесстрастной фиолетовой глубиной. Потом Эсси уснет, отвернет голову, немного приоткроет рот. Эсси не улыбнется торжествующе. Потому что Эсси… Эсси - не Йеннифэр.
И поэтому я не могу. Не могу решиться на эту каплю жертвенности".